Согласно Лейбовичу, согласно его пониманию монотеизма, трансцендентный Б-г, Сущий над всем сущим, внеположный созданному им товарному миру, — непостижим при помощи человеческих способностей. А принятие положений иудаизма обязывает каждого его адепта признать за Торой сверхъестественную мудрость, которую невозможно свести к человеческим понятиям.Лейбович категорически отвергал всякую попытку связать Тору с реальным миром – миром, который ставит вполне реальные вопросы и требует реальных (а не метафизических) ответов.Его позиция — строгий и последовательный, категоричный и бескомпромиссный монотеизм. В Торе Лейбович искал и находил ответы на свои метафизические запросы, но не ответы на актуальные вопросы. И он не требовал от Б-га «вести себя по-человечески».Это, идущее от РАМБАМа, бескомпромиссное единобожие без антропоморфизма (наделения Г-спода физическими свойствами, человеческими чертами и свойствами), без украшательских метафор, без примитивного олицетворения, без навязывания Всевышнему тела и образа.
Для этого концентрированного монотеизма, идолопоклонство и мистика Каббалы, построенная на интеллектуальной нечестности. Ибо с точки зрения бескомпромиссного единобожия, каббалисты мошенничают, когда пытаются рассуждать о Б-ге, которого человеческий разум совершенно не в состоянии понять или представить, не в силах ни узнать, ни постичь.Лейбович вел беспощадную борьбу со всякой мистикой, со всякой верой чудеса в современном иудаизме. Он ополчился на рассказы о воскрешении мертвых, на хасидские предания о чудотворстве праведников, на россказни о раввинах-сновидцах, на амулет, на поклонение могилам… На все то, что якобы служило доступным доказательством верности и нужности религии.Для Лейбовича обожествление любого места, даже единственной оставшейся стены древнего разрушенного еврейского храма — нашей Стены Плача — это идолопоклонство. Поэтому Лейбович и пустил словечко «дискокотель», объединив в одном каламбуре «дискотеку» и «котель».Каламбур многим показался кощунственным. Не мог не показаться. Надо же понимать чем было для еврейского духа возвращение к "святым"местам. Но Лейбович считал, что святых мест не бывает. Нигде в мире. Свят только Всевышний — трансцендентный Б-г, внеположный созданному им тварному миру.Не меньшим идолопоклонством казалось Лейбовичу обожествление еврейского государства, превращение иудейской религии в основу национализма, использование Б-га и религии в политической агитации.Для Лейбовича, любое наделение государства божественной санкцией, а религии полицейскими функциями — это идолопоклонство.«Бог у вас не работает» — любил повторять профессор. Вроде бы — так просто.
Признание за Торой сверхъестественной мудрости, несводимой к человеческим понятиям, означает для Лейбовича и то, что в Торе не надо искать какой-либо актуальной «мудрости». В Торе не надо искать ответов на вопросы, которые ставятся актуальными (личными-житейскими, политическими, экономическими, социальными и другими событиями. Лейбович объявлял тех, кто пытается связать Тору с реальной жизнью, идолопоклонниками.С точки зрения такого монотеизма, любое ожидание или требование божественного реагирования — это идолопоклонство. От «Б-же, помоги мне найти ключи от машины» до «где был Б-г во время Катастрофы?». От «Г-споди, почему ты не видишь мои старания» до «Б-г по заслугам наказал бывшего премьер-министра». От «Г-споди, я обещаю не пить, не грешить и молиться, но верни мне эту женщину» до «Всевышний не позволит, чтобы были разрушены еврейские поселения в Газе» (фраза, которая очень часто произносилась перед Односторонним отделением 2005 года).Идолы торжищ искушают человека поторговаться, договориться, задобрить, «закрыть» с божественным. На этом строиться язычество. Академик А.Ф.Лосев писал, что в религии Древнего Рима главным было умение выполнять форму культа, знать, какому из великого множества богов молиться, когда и как выполнять положенные ритуал – и бог не мог не оказать помощи, он юридически обязан был помогать.Молиться можно было только установленными формулами, сердечные излияния, да и сама мысль были совершенно ненужны и вредны. Б-г обязан действовать, если соблюдены все правила молитвы, а если боги не действуют, то их можно подвергнуть экзекуции, как это случилось в то время, когда они не послушались молитв народа за Германика и народ поопрокидывал жертвенники и повыбрасывал статуи богов на улицу. Между людьми и божествами – договор; и исполнять его обязаны обе стороны, если хотят жить мирно.Вот такая юридическая религия была у народа, который дал миру классическую латынь и Римское право. Во многом это унаследовало христианство. Строгий иудейский монотеизм чужд этого.
Когда один человек сказал Йешаяху Лейбовичу, что перестал верить в Б-га после Катастрофы, профессор ответил: «Значит, Вы и до этого в него не верили.Я тоже не верю в такого Б-га.».Утверждение оппонента, что Шоа подорвалa его веру, для Лейбовича означало, что, человек, сказавший подобное, и до трагических событий уничтожения европейского еврейства в годы Второй мировой войны верил не в истинного непостижимого Б-га, а в образ, действия которого понятны человеческому уму, от которого ожидал, что тот будет вести себя по- человечески, согласно человеческим понятиям и представлениям. И вот, когда такой ненастоящий, а приниженный до уровня человека и человеческих представлений, Б-г не оправдал возложенных на него надежд…
Когда на человека или народ обрушиваются неожиданные несчастья, то вполне понятно желание обидеться и уволить Б-га как нерадивого работника, не выполнившего возложенные на него надежды. Но Б-г у Вас не работает.Другую собеседницу Лейбович огорошил, сказав, что считает крещение Мордехая Вануну большим преступлением, чем разглашение атомных секретов Израиля. Когда она возмутилась Лейбович гневно бросил вопросом:
— Почему ты считаешь преступление перед своим государством большими, чем перед Б-гом?!
Особенность места которое профессор Йешаяху Лейбович занимает в истории еврейской религии и в интеллектуальной истории Израиля — он пытался превратить коллективную по определению племенную религию отделенного народа, в индивидуальное вероисповедание, определяемое только личным выбором и чувством долга.Нужно молиться не потому, что просишь о помощи и надеешься на Его реакцию, а поскольку в галахе есть заповедь молиться. Точка. Поэтому молиться нужно в строго предписанное галахой время и теми словами, которые приведены в молитвеннике, — не прибавляя и не убавляя.Для обычного человека это трудно, творить молитву, не ожидая, что в ответ на неё последует вмешательство свыше, которое поможет решить проблему, которая не решается конвенциональным средствам. Ведь люди чаще всего обращаются к Б-гу с молитвой, прося, чтоб дважды два не было равно четырем.Большинству людей холодно и неуютно с осознанием такого разрыва Б-га и созданного им мира. Лейбович предлагает религию свободного выбора, религию принявших решение личностей, религию свободных людей, а не дрессированных собачек, служащих ради чего-либо вкусненького.
Согласно Лейбовичу, выполнять заповеди нужно ли-шма — ради самой заповеди. Только потому, что такова воля Всевышнего. Не ожидая сладких пряников вознаграждения. Служить Всевышнему — ради ради выполнения Его воли. Любые другие причины и соображения — политические, национальные, этические, мировоззренческие, психологические и пр. — не есть в чистом виде служение Б-гу, ибо, в этих случаях, человек не служит исключительно Г-споду, а пытается совместить служение Ему с поклонением идолам.
Будучи и сионистом и религиозным иудеем он отрицал роль государства Израиль как начала процесса мессианского избавления. Подобная позиция для него — идолопоклонство. Национализм — идолопоклонство. Приписывать Земле Израиля «имманентную» святость — идолопоклонство.И для иудаизма и для большей части современного Израиля его позиция казалась слишком кощунственной и еретической. Поэтому когда Лейбович был удостоен Государственной премии Израиля, то это присуждение вызвало бурные протесты не только со стороны крайне правых и ультраортодоксов, но и левого главы правительства Ицхака Рабина. И профессор Лейбович предпочёл отказаться от премии.И он не был идеальным.Ему принадлежит мерзкое словечко "иудеонацисты",которым он называл израильтян после войны 1967 года.
Где-то- он прав,где-то- нет.Я не делаю из него идола.Ведь самый большой раввин всех веков,Моше бен Шмуэль Паниковский говорил,что ЕВРЕЙ не обязан всему верить.