Статья-интервью написана и опубликована в газете «Вести» 8 июня 2000 года. Данная публикация – первая в Интернете, к концерту Изхара Ашдота в BEAT Хайфа в субботу 9.4.2016.
«Сквозь волнистые туманы…» - эти пушкинские строки сами напросились на бумагу, когда я стала переводить текст Алоны Кимхи «Лайла, ма белл» к песне Изхара Ашдота («Ночь, моя прелесть»). «Свет звезды в тумане небес». Надо полагать, что Алона Кимхи знает и эти, и другие стихи великого русского поэта на языке оригинала. Ведь Алона Кимхи, жена, спутница Изхара Ашдота, родилась и выросла в России. Русская израильтянка.
Вот так, ниточкой из клубка, начинает разматываться повествование об Изхаре Ашдоте, одной из крупных фигур в области современной израильской песни.
Крупной не в физическом смысле. Изхар Ашдот – очень скромный, неброско одетый, среднего роста, без малейших выкрутасов, без позы, внешне самый обычный человек. При этом он живет в самом средоточии израильской артистической богемы («богемы – в положительном смысле этого слова», - добавляет он) – на улице Шенкин. На улице, которая носит это имя с гонором и с гордостью, сказала бы я. «Прошенкиниться», - говорят израильтяне, попадая туда, в эту круглосуточно кипящую и бурлящую светскую жизнь. Современная богема страны победившего сионизма выглядит так, что, если кто не тусуется на Шенкин или по крайней мере на Дизенгоф – он не существует. Об этом свидетельствуют бесчисленные фотографии модных тусовщиков, отснятые местными папарацци в кафетериях на Шенкин и прочих модных местах. Но Ашдот не относит себя к «шенкинцам», и не потому, что поселился он там сравнительно недавно. Просто он – занятой человек. Он владелец студии звукозаписи, человек, артист, умеющий создавать произведения искусства – музыку, песни, но при этом не забывающий об их материальной ценности.
- Изхар, тот факт, что ты живешь на Шенкин – улице, заслужившей определенное клише, - случай или осознанный выбор? Ты как-то связываешь себя с местом проживания, с его характерными особенностями?
- Раньше у меня был определенный антагонизм к шенкинскому снобизму, но лицо улицы за последнее время несколько изменилось. Меня в первую очередь привлекает бурлящая жизнь, здесь происходят интересные встречи между людьми культуры, искусства. Однако сегодня многие из тех, кто создал имидж этой улице, тоже изменились, стали серьезнее. На Шенкин появилось много детей, включая и моего малыша.
Недавно вышел в свет новый, четвертый по счету, сольный альбом Изхара Ашдота «Зман кесем» («Время чудес»), который сразу занял почетное место на сцене израильского рока. По мистическому стечению обстоятельств первая песня этого альбома написана на текст последнего стихотворения барда Меира Ариэля, другая – на текст первого стихотворения его сына Шахара. Оба текста формально имеют обычную направленность – о любви, однако несравнимы по силе художественного выражения этой любви. Текст Шахара Ариэля – чисто любовная юношеская лирика с дерзкими прорывами в эротику. Текст же Меира Ариэля глобален, это по существу песня протеста, что так свойственно было беспокойному духу этого незаурядного творца: «Да – любви, нет – войне».
Многие музыканты и другие деятели искусства нашей страны уже поняли важность нашего «русского» присутствия на Земле Израиля и начинают наводить мосты между местной и русской аудиториями (так, один из альбомов Шломо Арци содержит тексты на русском). Почему именно в музыке, в песне? Да потому, что музыка сама по себе является отличным связующим звеном, не требующим ни переводчиков, ни особенных усилий для понимания. Музыка сама по себе – интернациональный, универсальный язык общения.
Изхара очень интересует реакция «русской» публики на его творчество в частности и на израильский рок вообще. Он жаждет получить ответный пас со стороны «русских» посетителей рок-концертов:
- Нам надо держать руку на пульсе и обмениваться информацией, которая должна освещать не только сами события в двух языковых мирах, но и отношение к ним носителя другого языка. Мало того, что миллион русских в Израиле – это пятая часть населения, это еще и огромный потенциал потребителей и производителей культуры. После концертов, иногда просто на улице ко мне часто подходят разные люди, выражают свое мнение, но среди них практически не бывает «русских». А для меня отклик очень важен, ведь ваша алия привезла так много культурных людей.
- Думал ли ты сделать какие-нибудь тексты по-русски – по примеру Шломо Арци?
- Для меня это было бы естественно, ведь я-то как раз живу в «русском» окружении. Пока, однако, я этим не занимался. Но надо бы подумать, присоединить к песням тексты на русском языке, как я это уже делал с английским, хотя бы на сайте.
Тут я делаю ему предложение: я могу поспрашивать наших людей о том, насколько известна им израильская рок- и поп-музыка, а также имя самого Изхара Ашдота. Изхар очень воодушевился этой идеей.
Хайфский вопрос
Изхар Ашдот любит выступать в Хайфе, в окрестностях, в Галилее. Концерты проходят в «Бейт Аба Хуши», в Кирьят-Тивоне. Хайфа и Север послужили стартовой площадкой для многих известных музыкантов: здесь начинали Аркадий Духин, Миха Шитрит – вместе и по отдельности, Йегуда Поликер, рок-группа «Стела Марис». Вот, кстати, Аркадий Духин: пример «русского», вышедшего из гетто, прошедшего трудный, мучительный путь и достигшего зенита славы. Ашдот с теплотой отзывается и о музыкантах «Стела Марис»:
- С Ником и Фимой я хорошо знаком. Ник Миллер очень способный музыкант. Что-то особенное есть в вашем работающем городе, какая-то первозданность, способствующая производству талантов. Да и публика очень теплая, доброжелательная, открытая. Нет этого снобизма, который свойственен жителям центра страны. Мы на Севере выступаем больше, чем в других местах.
Хайфа, может быть, находится несколько в стороне от мейнстрима культуры и развлечений. Что поделать, мы маленькая страна с одной большой метрополией. На Севере, в Галилее, происходит много интересных событий, выступлений, фестивалей. Там находятся небольшие центры, уютные, своеобразные, где люди никуда не торопятся и умеют оценить артиста по достоинству.
- Кто в основном посещает твои концерты?
- Как правило, моя публика очень разнообразна. Часто приходят целыми семьями. Что касается меня, то я люблю всех, кто любит меня.
Иностранный вопрос
Ихзар Ашдот известен не только в Израиле. Не столь интенсивно, но выступает он и за пределами нашей маленькой страны. В Англии, во Франции его и музыкантов ансамбля принимают с большим удовольствием. Публика, посещающая концерты – в основном еврейская. Как и в предыдущем, так и в новом альбоме он делает заявку на разнообразие стилей, песни в основном мелодичные, запоминаются без труда. Одна из мелодий нового альбома – песня «Став англи» («Английская осень») – носит ярко выраженный ирландский характер, что отвечает запросам современной моды. Но она не только модна, песня-баллада и впрямь хороша.
Детство и юность Изхар Ашдот провел за пределами Израиля. Отец был сотрудником консульства, и семья моталась за ним – и в Камбоджу, и во Францию. Однако страной, повлиявшей на профессиональное становление Ашдота, стала Голландия, там он прожил три последних года перед армией:
- Это такая спокойная страна, там почти ничего не происходит, поэтому музыкальные события и культура постоянно находятся в центре внимания.
Если мы взглянем на карту жизни в Израиле в середине 70-х годов, то увидим определенную оторванность от бурлящих Америки, Англии, Франции. Телевидение еще не успело пустить свои корни, иностранные артисты не особенно жаждали посещать Землю Обетованную, да и сам израильские евреи не очень-то любили кататься по заграницам. Даже достать какие-то новые импортные пластинки было непросто.
И снова у меня возникает ощущение, что наши жизни протекали в параллельных мирах. Разве перед нами не стояли те же проблемы? И продовольственные карточки в 50-е годы, и «оттепель», возрождение некоторой относительной свободы после стольких лет железной цензуры во всех областях в 60-е. И 70-е, когда и у нас пластинку с фирменным знаком яблока нужно было разыскивать через полулегальные каналы и платить бог знает сколько. Правда, были и другие, куда более серьезные и даже страшные проблемы, но о них знают все, а здесь им не место, так что я умолчу.
Но вот Изхар Ашдот вернулся в Израиль. В армии он служил на радиостанции «Галей ЦАХАЛ», три года находился внутри обширного музыкального потока. Он – самоучка, свои университеты проходил у тех музыкантов, с которыми работал. Конечно, кумирами были, как у всех, «Beatles», «Rolling Stones», позже «Led Zeppelin». И после армии, в начале 80-х годов, Изхар основал собственную группу в Израиле – «Тислам». Это была очень популярная группа, пожалуй, первая группа в стране, играющая свой национальный рок. Ашдот написал для него большинство песен, однако еще не решался выступать в качестве солиста. Его вполне устраивала такая закулисная деятельность: он сочинял музыку, играл, записывал в студии, аранжировал свои и чужие произведения. Из особенно прославивших его записей можно отметить знаменитую песню «Им нинаалу» («Если запрете меня») в исполнении Офры Хазы. Так возник израильский хит, приобретший мировую славу, вышедший далеко за пределы страны. Для меня и моего старшего сына в те годы жизни в России эта песня звучала как гимн Израиля, с ее помощью мы ощутили мощь маленькой страны и гордость за свою национальную принадлежность.
Так прошло восемь лет. Только в 1991 году Изхар Ашдот начал работать над первым сольным альбомом. И с тех пор выпустил уже четыре (на 2006 год – пять). В новом альбоме Ашдот выступает в сотрудничестве с разными авторами, что происходит впервые. Три песни записаны с Бэри Сахаровым, присутствуют здесь и Алон Олеарчик, и Йегуда Поликер.
И опять я одолеваю этим своим вечным вопросом, на сей раз Изхара Ашдота:
- Как получается, что настолько разные творческие личности тесно сотрудничают, да не просто, а действуют в одном направлении?
- Прежде всего, с Бэри Сахаровым приятно работать и приятно общаться. Он настоящий талант. У нашей маленькой страны есть много недостатков, и один из них – теснота. С другой стороны, мы все тут знакомы между собой. Поэтому не возникает никакой дистанции, никто не имеет возможности задаваться, потому что завтра же все станет известно от продавца соседней лавочки. К тому же у меня есть своя студия, ко мне обращаются многие музыканты. Недавно я работал с Бэри, потом с Михой Шитритом. Все произошло самым естественным образом. Взяли тексты, две гитары, и к концу дня песня была готова. Это было просто здорово!
- Арик Айнштейн записал в твоей студии «футбольную» песню. Как было дело?
- Мне впервые довелось с ним работать. Конечно, я встречал его и раньше в разных студиях, но это совсем другое. Это же Арик Айнштейн, и этим все сказано. Не имеет значения, что он делает, главное, что это он. Мне было несказанно приятно с ним работать, общаться, он потрясающий человек, с безграничным чувством юмора.
- Какую классическую музыку ты предпочитаешь?
- Бетховена прежде всего, его мелодику, форму, энергетическую силу. У Шуберта мне очень нравится гармонический язык.
- Интересует ли тебя этническая музыка?
- Хотя мне приходилось работать с Офрой Хазой, что принесло мне известность, но я так и не прикипел к восточной музыке. Встреча с этнической музыкой так и осталась случайной. Я чувствую себя как бы на уединенном острове, острове рока, западной музыки. Меня не привлекает ни восточная, ни арабская музыка.
- В чем причина, что ты не стремился, как большинство авторов, петь соло?
- Возможно, не чувствовал себя достаточно уверенным, но скорей всего мне просто очень нравится работа в студии. Нравится заниматься непосредственно музыкой, техническим оформлением ее.
Семейный вопрос
Изхар Ашдот называет себя крутым ашкеназом. Его родители – уроженцы страны далеко не в первом поколении, происхождения польского: «Я – гордый поляк!». Фамилия «Ашдот» происходит от слова «ашад», что означает «водопад». Изхар – молодой отец двухлетнего сына (с поправкой на 2007 - 9-летнего, а сейчас дитю уже 18, значит, вот-вот в армию), и это обстоятельство доставляет ему массу удовольствия. Жена, а точнее, спутница жизни – Алона Кимхи – писательница в расцвете славы. Многие песни Изхара написаны на тексты Алоны, но, тем не менее, она в своей карьере самостоятельна.
- Когда мы познакомились, она была студенткой театральной школы, а затем постепенно изменила направление, стала писать стихи, прозу. Собственно, только лет семь-восемь назад она начала заниматься литературой серьезно и получать признание, успех. У нас обоих есть собственная творческая жизнь, но вместе с тем происходят пересечения и помимо семьи. Мне нравится, что у Алоны отчетливо проявляется русскость в творчестве. У нее вообще семья творческая – моя теща тоже музыкант, даже выступает иногда.
- Ты бы хотел, чтобы твой сын знал русский язык?
- Просто жаль не использовать такую возможность. Я бы и сам учил, да руки не доходят. Смешно: полдома говорит по-русски, а я не умею.
Снова мы возвращаемся к «русскому вопросу». Вдруг в нашей беседе наступает драматический перелом: Изхар, видимо, устал от моих бесконечных вопросов и начинает допрашивать меня:
- Как ты дошла до жизни такой, чтобы всерьез заняться израильской песней? Ты их, наверное, еще в России слушала?
- Ничего, кроме одной-единственной песни Офры Хазы. Не виноватая я, они сами пришли! Так само получилось. Как поется в песне Шмулика Крауса «Зе кара» («Было так»). Когда я слышу эту песню в твоем исполнении, она трогает меня буквально до слез. А к израильской песне я пришла с подачи детей, учеников моих, которые хотели учиться играть песни. Я обучала их играть и сама разучивала для себя песни. Музыка множества этих песен стала для меня постепенно близкой и любимой, голоса исполнителей - знакомыми. Вообще я хочу надеяться, что лед тронулся. Мне кажется, что постепенно с обеих сторон начинают проявляться ростки взаимного интереса.
К вопросу об интеграции
Пожалуй, я могу привести на этих страницах мнение одного молодого человека, который родился и провел детские годы там, а образование получил почти полностью здесь. Это мой младший сын. Он, будучи преданным любителем тяжелого рока в его классическом варианте, при этом весьма прислушивается к отечественной музыке. Он и многие его друзья выстраивают молодых исполнителей по иерархической лестнице, в которой на верхних ступеньках находятся Авив Гефен, Бэри Сахаров, Изхар Ашдот, Дани Сандерсон, Асаф Амдурски. Они относятся с безусловным уважением к ветерану рок-движения Арику Айнштейну, отмечают неоценимый вклад Шалома Ханоха. Интересуются группами «Машина», «Ти-пекс», «Кнесият ха-сехель» и другими. Стиль «мизрахи», как правило, совершенно им чужд, чего не могу сказать о поколении их родителей. Женское же искусство вызывает у них чаще всего иронию – от легкой до уничижительной. Однако они не подвергают сомнению существование израильского рока. Русская бардовская песня ими не воспринимается (хотя у этого направления есть большое количество приверженцев в Израиле). Речь идет об одном типичном срезе населения: молодые ребята 18-20 лет, от 5 до 10 лет в стране, технари по профессиональному направлению и прагматики в жизни.
Болезненный вопрос
В связи с этим у меня возникает болезненный вопрос. Наши русскоязычные СМИ постоянно освещают жизнь нашего государства. Причем освещают в огромной степени в ракурсах политических. Мы знаем, как и где проводит свой досуг наш глава правительства, во что одета его супруга, что говорят министры по тому или иному поводу, как протекают их судебные процессы. При этом министр здравоохранения может компетентно предлагать решения внешнеполитических проблем, а министр транспорта – выдвинуть свой вариант экономической реформы. Никого такая «многогранность» не удивляет. Я уже не говорю о том, что о событиях на бывшей шестой части суши мы знаем едва ли не больше, чем они сами о себе.
Конечно, разве можно в нашей жизни обойтись без разговоров о политике? Мы ведь не в Голландии, а в Израиле живем. Изхар Ашдот не сторонник каких-то особых политических высказываний, его взгляды общегуманны: в мире должна быть справедливость. Это его цель, которую он стремится передать музыкально-поэтическими средствами. При этом музыка, песня становится мостиком, связью, контактом.
Но все же мы встретились, чтобы поговорить о музыке. Кофе допит, сигареты докурены, все мы песни перепели. Это верно на сегодня, но Изхар Ашдот не стоит на месте. Он активно выступает вместе с товарищами, музыкантами ансамбля.
- Басист Цуф Философ – мой самый закадычный друг, уже двадцать лет мы вместе (Цуф Философ, как «гений одной ночи», автор великолепной песни «Эйн од йом», «Другого дня нет» - М. Я.). С пианистом Раном Эфроном мы часто выступаем в камерной программе, сейчас такая форма очень принята. Эран Порат – классный ударник.
Сейчас Изхар заканчивает работу над альбомом, в котором часть песен будет исполнена и записана по-английски. В него войдут также инструментальные произведения. А выступления – в этом недостатка нет.
Марина Яновская